Это просто летят журавли

Осень. Признаки печального увядания повсюду. Только астры в моем саду, вопреки сухим дням, благоухают свежо, пахнут густо и остро, неся свои запашистые струи сквозь иные осенние ароматы.

Млеющая тишь висит над лугами до самой излучины Свапы, до тонущих в сизой мгле болот, где в непобежденной сушью прохладе перекликаются с небесной синью журавли.

Свапские птицы по ней, по сини небесной, уже скучают, и клики их всё печальней: они чувствуют своё неизбежное расставание с родным гнездовьем, родиной и посылают прощальные голоса в линялый ситец небес, откуда начнут свой путь на долгую зимовку в чужедальние края. Их позовут другие собратья, которые пролетом будут тянуться тонкой паутинкой с северных сторон России. Вразнобой звонкие бубенцы забренчат над курским краем.
Запрокинешь лицо и увидишь – это просто летят журавли. Один косяк, потом другой. И так до глубокого вечера, пока жаркая заря не проглотит эти сквозные паутинки и цепочки за мглистым окоёмом.
В высокий небесный путь поднимутся вслед за пролетными уголками и свапские, наши местные журавли. Пролетят они над моим домом, как приснятся: внезапно, шумно и низко, словно прощаясь и со мной. И быстро поднимутся на свою высокую небесную тропу. А когда рванется в прощальное приветствие рука, стихающий журавлиный крик погаснет совсем в густеющей мгле юго-востока.

И вот тут вдруг явственно почуешь, как дрожит от непонятной тоски душа. Почему она откликается на этот тоскливый журавлиный клёкот? Что так трогает тебя в этой прощальной песне птиц? Должно быть, я притянут к этим печальным кликам невидимой струной и жду, когда она потянет меня за собой в это высокое поднебесье, где и я осилю спеть что-нибудь прощальное? А внизу найдутся ли те, кто откликнется и вскинет на прощанье руку, ожидая, любя, зная, что придет ненастный час и нужно только терпеливо переждать?

Да, есть небеса и дали, куда может сняться любая птичья стая и улететь, и переждать срок зимней непогоды.
А нам? «Куда ж нам плыть?.., когда нет целей, веры и даже птичьих инстинктов?

Лучшие идеалы «промямлили, прогрезили, продали…». Разрушили твердь страны, а теперь живем «в поисках утраченного» и собираем воедино обломки бывшей тверди, чтобы переждать уже не зиму, а целый ледниковый период. Сумеем ли, когда лишены и веры, и идеалов?

Журавли летят над восстановленным Храмом Святой Великомученицы Параскевы Пятницы. В тон прощальным кликам звенят вечерние колокола. О чем они? О возрожденной православной вере? Вспоминаются слова замечательного современного поэта Николая Зиновьева, отвечавшего на вопрос, сплачивает ли вера:
«Вера, конечно, сплачивает, но ее нельзя навязывать. К сожалению, у нас приживается лубочное православие, когда форма вытесняет содержание. Все вроде правильно делаем, постимся, крестимся, а веры нет. У меня на эту тему есть четверостишие:

Ужасная эпоха —
за храмом строим храм,
Твердим, что верим в Бога,
Но Бог не верит нам.
Или вот такое двустишие из большого стихотворения:
Раньше тайно мы верили в Бога,
Нынче тайно не верим в Него».
Пронзительно-трагическое признание глубоко православного поэта…
А журавли просто летят и летят. Им есть, где переждать злую зиму.

Михаил Мороз.